Персональная информация. Тайна личной и семейной жизни

Всегда ли журналист обязан получать разрешение на сбор и распространение сведений о частной жизни лица?

В настоящее время в России не существует закона, посвященного охране неприкосновенности частной жизни, законодательно урегулированы лишь некоторые вопросы, связанные с этой проблемой (например, охрана личной и семейной тайны).

Статья 24 Конституции запрещает сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия.

Исключением из этого правила, сделанным специально для журналиста (и не распространяющимся на прочих граждан), согласно пункту 5 статьи 49 Закона "О средствах массовой информации", является случай, когда распространение таких сведений необходимо для защиты общественных интересов.

Вероятно, под это исключение подпадают сообщения о совершении лицом противоправных или аморальных поступков (более четко пока эту норму закона нельзя истолковать, поскольку отсутствует практика ее применения).

Следует также отметить, что остается неясным, подразумевает ли пункт 5 статьи 49 Закона "О средствах массовой информации" допустимость сбора и хранения информации о частной жизни при наличии "общественного интереса" в ее распространении.

Допустимо ли указание в журналистских материалах сведений, позволяющих идентифицировать лицо, арестованное, подозреваемое, обвиняемое в совершении преступления? Относится ли к частной жизни лица информация о правонарушении?

Вероятно, да.

Отсутствие закона об охране частной жизни и законодательного определения того, какие сведения следует относить к сведениям, составляющим личную и семейную тайну, не позволяет дать четкого ответа на этот вопрос. Представляется, что подобного рода факты, как и информация о совершении общественно опасных деяний, не могут относиться к сфере частной жизни и составлять личную или семейную тайну человека. Однако следует избегать утверждений о виновности подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления до вступления в законную силу обвинительного приговора. В противном случае к журналистам и редакции могут быть предъявлены исковые требования о защите чести и достоинства.

Кого журналист обязан предупреждать о производстве съемки, и у кого он должен спрашивать разрешение на съемку?

В том случае, если журналист таким образом собирает сведения о личной жизни, он должен предупреждать и спрашивать разрешения или у самого снимаемого лица, или у его законных представителей (родителей, опекунов).

Вне сферы частной жизни журналист также должен ставить в известность о производстве съемок граждан и должностных лиц при получении от них информации (пункт 6 статьи 49 Закона "О средствах массовой информации").

Вправе ли журналист осуществлять съемку в общественных местах без согласия людей, которые попадают в кадр?

Нахождение человека в общественном месте, свободном для доступа других лиц, не может быть отнесено к сфере его частной жизни, и, следовательно, никаких разрешений на съемку не требуется.

Должен ли журналист получать разрешение у участников митингов, демонстраций, пикетирований и иных массовых мероприятий?

Вопрос о том, относится ли информация об участии в пикете к сведениям о частной жизни лица и требуется ли получение разрешения на сбор и распространение такой информации, следует решать следующим образом: пикет сам по себе является публичной акцией, призванной привлечь внимание как к акции, так и к ее участникам. Поэтому лицо, принявшее участие в пикете, уже не может заявлять о том, что пикет является частью его личной жизни и может составлять его личную тайну. Поэтому никакого разрешения от пикетчиков на съемку не требуется.

Если при этом были сняты люди, не участвующие в пикете, а случайно оказавшиеся рядом, их требования не показывать их в эфире должны быть удовлетворены.

Вправе ли журналист осуществлять съемку внутренних помещений в квартире (на даче) или съемку строительства домов (дач) должностных лиц или иных государственных и муниципальных служащих?

Проникновение в квартиры или на дачи и съемка там против воли проживающих лиц являются преступлением и могут повлечь уголовную ответственность по статье 139 Уголовного кодекса. Никаких исключений для посещения квартир и домов должностных лиц, государственных и муниципальных служащих закон не содержит.

Журналистам следует также иметь в виду, что положения статьи 49 (пункт 5) Закона "О средствах массовой информации" об "общественном интересе" на данный случай не распространяются и согласие журналисту следует получать в любом случае (в том числе и когда журналист работает совместно с милицией). Со строительством домов и дач ситуация несколько иная.

В этом случае действия журналистов, без согласия владельца проникших на стройплощадку и снявших внутреннее убранство и интерьер строящегося дома, нельзя рассматривать как нарушение неприкосновенности жилища (ст. 139 УК), так как недостроенный дом не может быть признан жилищем.

Что касается возможного обвинения в нарушении неприкосновенности частной жизни, то, во-первых, для привлечения лица к уголовной ответственности необходимо наличие специального мотива - корыстной или иной личной заинтересованности, а, во-вторых, в статье 49 Закона "О средствах массовой информации" содержится важное исключение для журналистов из обязанности получать разрешение на распространение сведений о частной жизни лица, согласно которому получение разрешения не требуется, если информация распространяется для защиты общественных интересов. В этом случае деятельность журналистов является законной.

Препятствование журналисту в распространении информации для защиты общественных интересов нарушает не только права журналистов, но и право граждан получать достоверные сообщения о деятельности государственных органов и их должностных лиц, осуществлять контроль за их деятельностью.

Ссылка на то, что журналисты находятся на территории частного владения в настоящий момент также несостоятельна, так как, во-первых, введение в действие статьи 262 ГК РФ, посвященной этому вопросу, отсрочено до принятия Земельного кодекса РФ, а, во-вторых, даже эта статья не содержит абсолютного запрета на доступ на частную территорию и ее положения необходимо рассматривать в связи с правом граждан на получение достоверной информации о деятельности должностных лиц государства, которое является составной частью права на участие в управлении делами государства.

Имеет ли журналист право снимать на пленку должностных лиц или иных государственных и муниципальных служащих "при исполнении"? Должен ли он спрашивать на это их разрешение?

Должностное лицо, государственный и муниципальный служащий, как и любой иной человек, может запретить производство съемки лишь в случае, если при этом нарушаются его личные неимущественные права и иные нематериальные блага, например неприкосновенность личной жизни, личная и семейная тайна, если это причиняет ему нравственные или физические страдания и т.п.

Исполнение государственными и муниципальными служащими своих служебных обязанностей не может быть отнесено к их частной жизни, поэтому разрешение на съемку не требуется.

Однако не следует забывать, что при получении от них информации журналист должен извещать их о производстве съемки (но извещать, а не спрашивать разрешения).

Может ли гражданин требовать уничтожения пленки, на которой он был запечатлен против своей воли? Вправе ли гражданин самостоятельно изъять и уничтожить пленку (кассету)?

Гражданин вправе потребовать не распространять отснятый материал, и журналист должен удовлетворить эти требования, если они правомерны (например, он действительно не получил разрешения на съемку, когда этого требовал закон).

Изъятие и уничтожение без согласия журналиста отснятого материала или кассеты представляют собой нарушение статьи 35 Конституции, согласно которой изъятие имущества против воли собственника возможно лишь по решению суда.

Что же касается вопроса об уголовно-правовой и гражданско-правовой оценке изъятия и уничтожения кассеты без согласия журналиста, то выше уже говорилось, что Гражданский кодекс, в числе других, разрешает самозащиту гражданских прав, способы которой должны быть соразмерны нарушению и не выходить за пределы действий, необходимых для его пресечения.

Таким образом, оценка правомерности указанных действий зависит от того, были ли соблюдены требования статей 14 и 150 Гражданского кодекса, то есть были ли предпринятые действия соразмерны характеру нарушения.

В зависимости от решения последнего вопроса решается и вопрос о возможности привлечения лица, изъявшего и уничтожившего отснятый материал, к уголовной ответственности по статье 330 Уголовного кодекса (самоуправство).

К какой ответственности и при наличии каких условий может быть привлечен журналист в случае, если он будет собирать, хранить или распространять сведения о частной жизни лица?

Возможно наступление как гражданско-правовой, так и уголовно- правовой ответственности.

В соответствии с положениями Гражданского кодекса защита своей личной и семейной тайны осуществляется гражданином самостоятельно. В случае нарушения личной и семейной тайны, сбора информации о частной жизни лица без его согласия лицо, чьи права нарушены, вправе требовать от журналиста или редакции, допустивших такое нарушение, компенсации причиненного морального вреда.

Уголовную ответственность за нарушение неприкосновенности частной жизни устанавливает статья 137 Уголовного кодекса.

Эта статья предусматривает, во-первых, ответственность за незаконное собирание или распространение сведений о частной жизни лица, составляющих его личную или семейную тайну, без его согласия, а во-вторых, за распространение этих сведений в публичном выступлении, публично демонстрирующемся произведении или средствах массовой информации.

Обязательным для наличия в действиях журналиста состава преступления является совершение указанных действий из корыстной или иной личной заинтересованности.

Тайна переписки, телефонных, телеграфных и иных сообщений

Несет ли журналист ответственность за нарушение тайны переписки?

Тайна переписки, телефонных переговоров и телеграфных сообщений гарантирована Конституцией, и ограничения этого права допускаются только на основании судебного решения, поэтому журналист несет уголовную ответственность и за ознакомление с содержанием корреспонденции, и за разглашение полученных таким образом сведений.

Журналист может быть привлечен к ответственности и за разглашение сведений, полученных от иного лица, которое, в свою очередь, узнало их в результате незаконного ознакомления с чужой корреспонденцией, при условии, что журналисту было известно о том, что данные сведения получены с нарушением закона.

Следует также иметь в виду, что положения статьи 49 (пункт 5) Закона "О средствах массовой информации" об "общественном интересе" на данный случай, так же как и на случай нарушения неприкосновенности жилища, не распространяются.

Врачебная (медицинская) тайна

Какие сведения составляют врачебную тайну?

К сведениям, составляющим медицинскую тайну, закон относит сам факт обращения за медицинской помощью, информацию о состоянии здоровья и диагнозе заболевания, иные сведения, полученные при обследовании и лечении (ст. 61 Закона "Об охране здоровья населения"), сведения о наличии у гражданина психического расстройства, факте обращения за психиатрической помощью и лечении в соответствующем учреждении, а также иные сведения о состоянии психического здоровья (ст. 9 Закона "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании").

Закон обязывает медицинских и фармацевтических работников сохранять в тайне перечисленные сведения. При этом на медицинский персонал и на лиц, которым в установленном порядке переданы эти сведения (например, на следователей и т.п.), ложится обязанность предотвращать нарушение медицинской тайны со стороны третьих лиц, в том числе и журналистов.

Разглашение сведений, составляющих медицинскую тайну, кроме случаев, прямо предусмотренных законом, осуществляется лишь с согласия гражданина или его законного представителя.

Какую ответственность несет журналист за разглашение врачебной тайны?

В настоящее время уголовная ответственность за разглашение медицинской тайны наступает по статье 137 Уголовного кодекса - как за нарушение неприкосновенности частной жизни.

Также возможно присуждение журналисту и редакции компенсации морального вреда, причиненного незаконным (то есть без согласия лица, бывшего пациентом) разглашением его медицинской тайны.

Коммерческая и служебная тайна

Какие сведения могут относиться к коммерческой тайне? Какие ограничения при этом существуют на этот счет?

Закон относит к коммерческой и служебной тайне сведения, имеющие действительную или потенциальную коммерческую ценность в силу их неизвестности третьим лицам, к которым нет доступа на законном основании и по отношению к которым их обладатель принимает меры по охране их конфиденциальности.

Определение перечня сведений, составляющих коммерческую тайну, находится в компетенции их обладателя. При этом помимо указанных в Федеральном законе "Об информации, информатизации и защите информации" сведений, которые не могут относиться к категории сведений с ограниченным доступом, в соответствии с Постановлением Правительства от 5 декабря 1991 г. № 35 "О перечне сведений, которые не могут составлять коммерческую тайну", не могут составлять коммерческую тайну учредительные документы и документы, дающие право заниматься предпринимательской деятельностью или определенными ее видами, сведения по установленным формам отчетности о финансово-хозяйственной деятельности, документы о платежеспособности, сведения о численности и составе работников, их заработной плате и условиях труда, а также о наличии свободных рабочих мест, документы об уплате налогов и иных обязательных платежей, сведения о загрязнении окружающей среды, нарушении антимонопольного законодательства, несоблюдении безопасных условий труда, реализации продукции, причинившей вред здоровью населения, об иных нарушениях законодательства и размерах причиненного этим ущерба, сведения об участии должностных лиц данного предприятия в иных предприятиях.

Государственным предприятиям до их приватизации и в ее процессе запрещено также относить к коммерческой тайне сведения о размере имущества предприятия и его денежных средств, о вложении средств в активы других предприятий, об обязательствах предприятия, о договорах с иными предприятиями и гражданами.

Несет ли журналист ответственность за сбор и разглашение коммерческой тайны?

Если журналист незаконно собирает или разглашает коммерческую тайну, он может быть привлечен как к гражданской, так и к уголовной ответственности.

Организации, чью тайну он разгласил, могут требовать возмещения причиненных этим убытков, включая упущенную выгоду.

Статья 183 Уголовного кодекса также предусматривает ответственность за незаконные получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую тайну.

Уголовная ответственность наступает, во-первых, за собирание таких сведений путем похищения документов, подкупа или угроз или иным незаконным способом с целью разглашения или незаконного использования и, во-вторых, за незаконные разглашение или использование сведений, составляющих коммерческую тайну, без согласия их владельца, совершенные из корыстной или иной личной заинтересованности и причинившие крупный ущерб.

Банковская тайна

Какие сведения составляют банковскую тайну? У кого журналист должен получать разрешение на получение и у кого на распространение информации, составляющей банковскую тайну?

Банковскую тайну составляют сведения о счетах и вкладах клиентов и корреспондентов банков, а также сведения об операциях по этим счетам и вкладам.

Согласие на получение и распространение такой информации может дать лишь сам клиент или корреспондент банка (или его законный представитель). Уголовная ответственность за сбор и разглашение банковской тайны возникает по той же статье и за те же действия, что и в случае нарушения коммерческой тайны.

Может ли журналист знакомиться с материалами уголовных дел, прекращенных в процессе предварительного следствия по основаниям, предусмотренным ст. 5 УПК, и с материалами доследственных проверок?

Журналист имеет право знакомиться с документами и материалами, не составляющими охраняемой законом тайны. Оставляя в стороне вопрос о возможном наличии в материалах дела сведений, составляющих государственную, личную, врачебную или иную тайну, остановимся на тайне следствия.

Ознакомление журналиста с данными предварительного следствия или дознания возможно лишь с согласия прокурора, следователя или органа дознания и только в разрешенном ими объеме.

Но закон не устанавливает четких временных пределов действия тайны следствия, однако, исходя из смысла закона, можно утверждать, что недопустимо разглашение данных, содержащихся в уголовном деле, лишь на стадии предварительного следствия. Не случайно и сама статья 139 УПК, посвященная разглашению данных предварительного следствия, помещена в главе, регулирующей общие условия его производства. На последующем этапе - судебном следствии - действует совсем другой принцип - гласность судебного разбирательства. Пропадает смысл сохранения тайны следствия и в том случае, если дело прекращено на стадии предварительного следствия.

Вправе ли работники правоохранительных органов изымать у журналиста материал, отснятый на месте преступления, и запрещать журналисту распространение записи или разглашение полученной информации иным способом?

Подобного рода действия возможны после возбуждения уголовного дела. В случае, если журналист запечатлел какие-либо следы преступления и вещественные доказательства, то запись может быть изъята по мотивированному постановлению следователя (органа, производящего дознание) и приобщена к делу.

Что касается подписки о неразглашении содержания кассеты, то подобного рода ограничения возможны после приобщения записи к делу.

Вправе ли работники правоохранительных органов запретить журналисту съемку места происшествия, ссылаясь на тайну следствия?

Право журналиста производить фото-, видео- и киносъемку может быть ограничено только законом. В рассматриваемом случае органы дознания и следствия вправе не допустить журналиста на место происшествия (если речь не идет об аварии, на место которой журналиста обязаны допускать в силу положений пункта 7 статьи 47 Закона "О средствах массовой информации"), но закон не предусматривает в таком случае ограничений на производство записи.

В то же время статья 139 УПК допускает, что в случае, если журналист приглашен или ему разрешено присутствовать в месте, где производятся какие-либо следственные действия, или журналист находится при проведении того или иного следственного действия, у него может быть отобрана подписка о неразглашении данных предварительного следствия.

Правовой режим информации в архивах

Какие архивы относятся к государственной части Архивного фонда?

Государственную часть Архивного фонда Российской Федерации составляют архивные фонды и архивные документы, находящиеся в:
федеральной собственности, к каковой отнесены архивные фонды и архивные документы федеральных государственных архивов и центров хранения документации, архивные фонды и архивные документы, образовавшиеся и образующиеся в результате деятельности федеральных органов государственной власти, Генеральной прокуратуры Российской Федерации, Центрального банка Российской Федерации и других банков, иных учреждений, организаций и предприятий, отнесенных к федеральной собственности, архивные фонды и архивные документы, полученные от общественных и религиозных объединений и организаций, юридических и физических лиц;
государственной собственности субъектов Федерации и в муниципальной собственности (круг архивных фондов и документов, находящихся в собственности субъектов Федерации и муниципальных образований определяется ими самостоятельно).
В каких случаях не допускается создание тайных архивов?

Статья 7 "Основ законодательства об Архивном фонде Российской Федерации и архивах" устанавливает три случая, когда запрещается создание тайных архивов.

Не допускается создание тайных архивов, во-первых, из документов государственной части Архивного фонда Российской Федерации, во-вторых, из документов, отнесенных к категории особо ценных и уникальных, и, в-третьих, из документов, затрагивающих права и законные интересы граждан.

Порядок рассекречивания и использования архивной информации

Различается ли порядок использования архивной информации государственной и негосударственной части Архивного фонда?

Да.

Если документы государственной части Архивного фонда Российской Федерации и справочники предоставляются для пользования всем юридическим лицам и гражданам (включая журналистов), то использование архива или архивного документа, находящегося в частной собственности (негосударственной части Архивного фонда), осуществляется только с согласия собственника и в порядке, им установленном.

При работе в государственной части архива журналисты обладают всеми правами, предоставленными им статьей 47 Закона "О средствах массовой информации", в том числе правом получать доступ к документам и материалам, копировать их (за исключением случая, когда это угрожает физической сохранности документа) и публиковать их при условии соблюдения авторского права.

В каких случаях журналисту может быть отказано в доступе к архивным материалам?

Первый случай - общий для всех случаев доступа к информации: журналисту может быть отказано в получении документов, содержащих охраняемую законом тайну.

Существует и ограничение, установленное только для архивов, - допускаются ограничения на доступ к подлинникам особо ценных и уникальных документов, а также к документам, имеющим неудовлетворительное физическое состояние.

Имеет ли право журналист обжаловать отказ в доступе к архивам, относящимся к негосударственной части Архивного фонда?

Да, однако, прежде чем обращаться в суд, журналисты должны обратиться в вышестоящий в порядке подчиненности орган управления архивным делом (в данном случае законом установлена обязательная административная преюдиция).

В случае несогласия с решением вышестоящего органа управления архивным делом журналист может обжаловать его в судебном порядке (статья 20 "Основ законодательства об Архивном фонде Российской Федерации и архивах").

А в Удмуртии корреспондент "Радио России" не был допущен на сессию Государственного совета после того, как депутаты приняли решение на каждом заседании голосовать за предоставление права присутствовать тому или иному журналисту.

Нередко представители власти даже не считают нужным объяснять свое решение. Так, российские журналисты, прибывшие для освещения расширенного заседания кабинета министров России и получившие предварительную аккредитацию, не были допущены даже в кулуары дома правительства. Аналогичный факт, но на другом уровне зафиксирован в Волгоградской области.

Подчас такое решение связывается с характером и направленностью прежних публикаций, как бы в наказание и в назидание другим. Иногда запрет носит завуалированный характер и мотивируется тем, что мероприятие переносится из большого зала в малый, лишь бы "отсечь" журналистов неугодных изданий (Воронежская область).

Используется и такая хитрость, как перенос мероприятий на иное время без каких-либо предупреждений. Этим приемом корреспонденты десяти редакций были лишены доступа в здание администрации на пресс-конференцию кандидата в губернаторы, мэра Волгограда. Иногда такое решение мотивируется благими пожеланиями и даже заботой об участниках заседания, "чтобы не нервировать присутствующих" (Москва, "НТВ").

Права журналистов на посещение и присутствие ограничиваются даже при обсуждении жизненно важных вопросов, например тяжелого экономического положения, сложившегося на предприятиях. Председатель местного комитета независимого профсоюза решил провести такое обсуждение без представителей прессы (Нижегородская область). Аналогичное решение принял аппарат главы администрации Приморского края, не допустив журналистов на заседание комиссии по чрезвычайным ситуациям, посвященное положению энергетики в регионе.

Как видно из приведенных примеров, с использованием различных объяснений, мотивировок, а иногда и без таковых, общая установка сохраняется: осуществлять контроль за предоставляемой журналистам информацией.

Еще одну группу нарушений составили массовые ограничения доступа журналистов на объекты и территории в Чечне. Всякое обострение ситуации вокруг того или иного населенного пункта вызывало цепь нарушений.

Монитором зафиксированы многочисленные факты превышения военнослужащими Российской армии своих полномочий, оказания противодействия работе журналистов. Чтобы "закрыть" информацию, скрыть обстоятельства необъявленной войны, журналистов просто не пускали на места событий.

В январе об этом поступили сообщения из поселка Первомайский, в феврале - из селения Аршты ("Эхо Москвы"), Новогрозненский, Алерой, Центорой ("НТВ"), в марте федеральные войска запрещали в течение двух недель проезжать в сторону Серноводска, Бамута, Самашек ("НТВ", "Известия", "РТВ"), не пропускали в села Ахар, Шушия ("Известия"). В это же время журналистов собрали в гостинице территориального управления федеральных войск и запретили покидать ее. В таких условиях ни одна из съемочных групп не имела возможности передать репортажи из Грозного. В апреле-мае подобные сообщения поступили из Шали, Старого Ачхоя ("Известия", "Сегодня"), в июле - опять из Бамута ("ОРТ", "НТВ"). При этом, не ограничившись запретом, один из офицеров отдал приказ стрелять по автомобилю, если журналисты предпримут попытку проехать в это селение ("НТВ", июль 1996 г.).

Чеченская война высветила проблему информирования общества, которая напрямую связана с доступом к информации работников СМИ. Нужно ли удивляться неполноте и противоречивости информации, которая поступала из этого "горячего региона"?

По мнению аналитиков, события 1996 года в Кизляре и Первомайском продемонстрировали стремление властей и силовых ведомств скрыть от общества правду о происходящем. Пожалуй, ни одна операция в Чечне не проходила в таком информационном вакууме. Эта блокада сопровождалась непрерывным потоком самых невероятных и постоянно опровергаемых измышлений, слухов и оголтелой дезинформации, исходящей из официальных источников. Правда о событиях просачивалась только благодаря самоотверженности ежедневно рискующих и гонимых журналистов. На этом фоне выгодно отличались информационная доступность и активность сепаратистов, что обеспечило им заметный выигрыш в пропагандистской войне.

Бездарная и безответственная работа официальных служб информации (как и провал боевых действий федералов) подрывала доверие к ним граждан, дезориентировала общественное мнение, способствовала расколу в обществе.

Фонд защиты гласности издал сборник документов и иных материалов, рисующих перипетии этой информационной войны и положение журналистов в чеченских событиях (см. "Информационная война в Чечне". М., 1997).

Власти вроде бы извлекли уроки из этих печальных событий. Службой безопасности разработан и представлен на рассмотрение Федеральному Собранию законопроект "О внесении изменений в Федеральный закон "Об органах Федеральной службы безопасности Российской Федерации" и Закон Российской Федерации "О средствах массовой информации" (см. "Российская газета", 14.03.1997).

Судя по сообщениям разработчиков, в проекте содержится ряд мер, направленных на повышение безопасности журналистов при посещении ими мест проведения антитеррористических операций. Признается, что многие жертвы среди журналистов были вызваны "недостатками организации действий правоохранительных органов (травля журналистов собаками на блок-посту, видимо, подпадает под этот эвфемизм. - Авт.), а подчас и беспечностью самих работников СМИ".

Однако некоторые положения в характеристике законопроекта настораживают. В частности, говорится о мерах по блокированию участков местности и ограничению доступа граждан (а значит, и журналистов) в район проведения спецопераций. Предполагается повысить ответственность средств массовой информации за достоверность распространяемых ими сведений о мероприятиях, проводимых правоохранительными органами, которые и сейчас являются самыми закрытыми и недоступными для СМИ.

Возникает опасение, не послужат ли эти меры для сокрытия объективной информации, изоляции граждан и СМИ от общественно значимых событий и манипулирования общественным мнением. Нельзя допустить, чтобы наследники Барсукова использовали будущий закон для очередного наступления на свободу прессы, легализации произвола и дезинформации, как это имело место в событиях под Кизляром и Первомайским.

Поэтому законопроект должен привлечь к себе пристальное внимание журналистского сообщества правозащитных организаций, подвергнуться самой тщательной научной и общественной экспертизе. Фонд защиты гласности дал на этот проект весьма критическое заключение.

"Гласность" в суде

Кроме описанных, выделяется серия нарушений прав журналистов, связанных с запретом на присутствие в зале открытого судебного заседания, ограничением права производить записи, запретом аудиозаписи на судебных процессах. Имеют место случаи выдворения корреспондентов из зала суда.

На начавшемся в городе Сергиев Посад Московской области процессе по делу об убийстве священника Александра Меня судья Екатерина Сысоева заявила о запрете на аудиозапись в зале суда.

Не были допущены в зал заседания Невского федерального суда Санкт-Петербурга журналист газеты "Вести" Александр Евдокимов и внештатный корреспондент Русской службы Би-Би-Си Владимир Ковалев, хотя дело слушалось в открытом заседании и в зале суда были свободные места. Аналогичные нарушения зафиксированы в Ростове-на-Дону, Свердловской области, Краснодарском крае, Новосибирске.

В Ростове-на-Дону судья не допустил журналистов в судебное заседание, мотивируя свое решение интересами присяжных, хотя известно, что разбирательство дел в суде присяжных не предусматривает каких-либо особых исключений из принципа гласности, а скорее рассчитано именно на утверждение этого принципа.

А в Липецке журналист был трижды удален судьей Литовкиным Ю. В. из зала судебных заседаний за ведение записей в блокноте. Попытки урегулировать конфликт не привели к желаемым результатам. После первого "выдворения" журналист обратился к председателю суда за защитой нарушенного права. Но председатель суда, признав законным право журналиста делать записи во время судебного заседания, предпочел все-таки не вмешиваться в конфликт. На следующий день ситуация повторилась. Судья был непреклонен и вновь удалил журналиста из зала. Тогда по рекомендации председателя суда журналист написал заявление с просьбой допустить его в процесс с правом ведения записей. Судья не только проигнорировал заявление журналиста, но и потребовал от работника милиции удалить "неугодного и неуемного" журналиста. Уверовав в свою безнаказанность, "упиваясь властью", судья и на третий день продолжал игнорировать закон. В категоричной форме он отдал распоряжение работнику милиции вывести журналиста из зала судебных заседаний. Милиционер, поощряемый судьей, грубо обращался к журналисту на "ты", угрожая "посадить его, куда надо".

Другой пример. Заместитель председателя Ростовского областного суда, в процессе по жалобам адвокатов на действия районного судьи, потребовал удалить журналистов из зала, мотивируя это отсутствием у них приглашения. О каком приглашении может идти речь, если закон четко предписывает, что заседания во всех судах, за исключением специально предусмотренных случаев, открытые. Это означает, что любой человек, в том числе и журналист, имеет право присутствовать на открытом заседании суда, для этого нет нужды получать приглашение или разрешение.

Точно так же журналист имеет право фиксировать происходящее в зале суда, производить звукозапись. Тем не менее нередко судьи запрещают пользоваться диктофоном.

Таким образом, судьи, призванные вершить правосудие, подчиняясь только закону, позволяют себе действовать вопреки закону, ущемляя права журналистов и тем самым усугубляя и без того небезоблачные отношения со СМИ.

К сказанному следует добавить, что ограничение прав журналистов на присутствие в открытых судебных заседаниях крайне негативно отражается на характере и содержании той информации, которая исходит от них и не способствует повышению уровня доверия граждан и престижа суда в общественном мнении.

Проистекает это из недооценки роли СМИ в создании благоприятной духовной среды обитания судебной системы. Сказывается ограниченное понимание принципа гласности судебного процесса только как публичности судопроизводства без учета более широкого доступа граждан к делам судебным, что обеспечивается средствами массовой информации.

Обнадеживает тот факт, что по представлению Фонда защиты гласности Высшая квалификационная коллегия судей Российской Федерации рассмотрела зафиксированные в нашем мониторе факты нарушения судами принципа гласности судопроизводства и приняла рекомендации, направленные на обеспечение законного взаимодействия судебной власти со средствами массовой информации.

При этом отмечалось, что многие судьи под любым предлогом стараются уклониться от вопросов журналистов и запросов редакций средств массовой информации. Встречаются случаи, когда критическое выступление в адрес суда или высказанное в прессе сомнение в правильности того или иного решения необоснованно воспринимаются судьями как вмешательство в отправление правосудия, оскорбление судебной власти, умаление чести, достоинства и деловой репутации суда.

Рекомендовалось допускать журналистов на заседания квалификационных коллегий, а в необходимых случаях самим приглашать их на свои заседания, чаще передавать им общественно значимую информацию о своей работе.

Квалификационным коллегиям судей субъектов Российской Федерации предписывалось принимать к своему производству жалобы и заявления журналистов на нарушения их прав со стороны судей.

В целях совершенствования взаимодействия СМИ и судебных органов Фонд защиты гласности планирует специальное исследование на тему "Масс-медиа и судебная власть".

Пресс-службы и СМИ

Особую группу нарушителей, как ни парадоксально, составляют представители пресс-служб, пресс-секретари. В их числе пресс-секретарь Тюменской областной Думы А. Туринцев, пресс-секретарь губернатора Санкт-Петербурга С. Иванова, пресс-секретарь премьер-министра Татарстана А. Маликов, пресс-служба администрации Красноярского края, пресс-служба Орловской областной администрации, Председатель Комитета по СМИ Санкт-Петербурга Ю. Макров, пресс-секретарь департамента налоговой полиции Санкт-Петербурга, пресс-секретарь губернатора Воронежской области С. Жданов.

Вопреки надеждам, которые питали журналисты при создании этого нового в России института, пресс-службы, специалисты в области "паблик рилейшнз" вместо оказания содействия прессе, оперативного и полного информирования граждан о деятельности своих организаций при помощи средств массовой информации нередко выступают в роли своеобразных цензоров.

Как показал анализ сообщений, пресс-службы и пресс-секретари зачастую заинтересованы не столько в обеспечении журналистов информацией, сколько в отстаивании интересов ведомств, которые они представляют. Фактически они выполняют функции не проводников информации, а ее фильтров.

Так, по сообщению регионального отделения Центра, председатель Коми